Препаратор, библиотекарь, лаборант

Владимир (Маркус-Вольф) Хавкин родился в семье учителя казённого еврейского училища в Одессе в 1860 г. В 24 года окончил естественное отделение физико-математического факультета Одесского университета, где преподавал будущий нобелевский лауреат Илья Мечников. Талантливый, трудолюбивый юноша стал одним из любимейших учеников Ильи Ильича, хотя хлопот своему учителю доставлял немало: Мечникову не раз приходилось спасать Владимира от серьёзных неприятностей с властями. Хавкин был членом еврейской самообороны, вступил в революционный кружок народников, за что дважды изгонялся из университета и подвергался арестам. Лишь заступничество Мечникова позволило Владимиру завершить учёбу в университете, но репутация политически неблагонадёжного фактически ставила крест на научной деятельности молодого учёного. Впрочем, Хавкину предлагали ради успешной карьеры перейти в православие, но для правоверного иудея это было неприемлемо. В итоге пришлось несколько лет прозябать на посту препаратора в зоологическом музее.
И вновь помог Мечников: в 1888 г. Хавкин уезжает в Швейцарию к своему учителю, став приват-доцетом Лозаннского университета, а в следующем году (опять же по рекомендации Мечникова) приступил к работе в Пастеровском институте в Париже. Правда, научных ставок там не было, пришлось занять скромную должность помощника библиотекаря. Но молодого учёного не интересовали звания: главное - доступ к институтским лабораториям. «У Мечникова, у Пастера я согласен работать просто лаборантом», - говорил он. Когда коллеги после работы расходились по домам, Хавкин вырывался из пыльного царства библиотечных книжных шкафов и спешил в лабораторию исследовать холерный вибрион. Он поставил перед собой амбициозную задачу: создать первую в мире антихолерную вакцину.

«Это чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой»

Как победить холеру? Эта проблема не давала покоя учёным ещё в XIX столетии. В 1884 г. испанский бактериолог Х. Ферран объявил о создании вакцины и даже провёл прививочную кампанию в Испании, но она оказалась неэффективной. Фиаско Феррана многократно умножила число скептиков, однако поиски противохолерной вакцины продолжились.
В 1892 г. после многолетней кропотливой работы и череды неудач Хавкину всё-таки удалось получить заветный препарат. После череды испытаний на животных он ввёл вакцину самому себе - две инъекции с промежутком в шесть дней. Всё прошло успешно: учёный отметил лишь головную боль, кратковременное повышение температуры и небольшой отёк в месте укола. Затем Хавкин ввёл вакцину четырём добровольцам. И лишь тогда, убедившись в безопасности препарата, объявил о создании противохолерной вакцины.
«Браво русскому врачу!» - кричали заголовки парижских газет. Однако медицинская общественность восприняла сообщение Хавкина скептически: ещё свежа была в памяти неудача Феррана. «Это чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой», – высказался всемирно известный бактериолог Роберт Кох. Хавкин предложил свою вакцину властям Российской империи, где эпидемия холеры была в самом разгаре, но получил отказ. Воистину, нет пророка в Отечестве. Впрочем, справедливости ради, заметим, что вслед за Россией Хавкину отказали Франция и Испания. Но внезапно откликнулись англичане. Прагматичные джентльмены не стали тестировать вакцину в метрополии, предоставив в качестве испытательного полигона колонию – британскую Индию, где от холеры и ужасающих антисанитарных условий погибали сотни тысяч людей. Если вакцина эффективна – хорошо, рассуждали благородные лорды, а нет - хуже не будет. В 1893 г. Хавкин отправился в Индию в качестве государственного бактериолога.
«Штаб-квартирой» учёного стала Калькутта, здесь он организовал лабораторию по производству противохолерной вакцины. Надо ли говорить, что местное население встретило чужака с недоверием, о его лаборатории ходили самые дикие слухи. Не раз приходилось Хавкину на глазах индийцев вкалывать вакцину себе, чтобы убедить их в её безопасности. Со временем люди стали замечать, что вакцинированные болеют холерой реже и ещё реже от неё умирают. Желающих вакцинироваться становилось всё больше. Хавкин и его команда работали не только в Калькутте: они совершали экспедиции в разные районы Индии, убеждали население в необходимости вакцинации, вели наблюдение за привитыми, обучали индийских врачей. Условия работы были поистине каторжными – изнуряющая жара, ядовитые змеи и насекомые, малярия и ещё целый «букет» тропических болезней. За 2,5 года Хавкин и его помощники вакцинировали около 42 тыс. человек, снизив смертность среди них более чем на 70%.

«Нaffkinize» – значит «вакцинация»

В 1896 г., едва управившись с холерой, Хавкин узнал о новой беде: в Бомбее вспыхнула эпидемия чумы. Второй по величине город Индии превращался в кладбище, болезнь стремительно прогрессировала из-за чрезмерной плотности населения и царящей вокруг антисанитарии. Команде Хавкина выделили небольшую лабораторию, учёный приступил к работе над противочумной вакциной. Времени на раскачку не было, приходилось трудиться по 12-14 часов в день в экстремальных условиях. Любая ошибка при работе с заражённым материалом могла стоить жизни. Хавкину удалось создать вакцину уже к концу года. Как и в случае с холерой, он испытал её на себе. Перенёс тяжело, поскольку, как выяснилось позднее, концентрация вакцины оказалась в четыре раза выше необходимого. Но, к счастью, всё закончилось благополучно.
Власти предложили испытать вакцину на заключённых городской тюрьмы, пообещав заставить «уколоться» всех арестантов независимо от их желания. Но Хавкин воспротивился: нужны только добровольцы. Желающих хватило – свыше ста человек. Из всех привитых заболел лишь один, так удалось получить подтверждение действенности вакцины. Её стали называть «лимфа Хавкина». В медицинской среде даже возник термин «haffkinize» («хавкинизация») - вакцинация противохолерной или противочумной вакциной. Они не защищали от заражения на 100%, но существенно повышали шансы на выздоровление.
Весной 1897 г. в Индию прибыла делегация иностранных врачей, среди которых были и русские. Они дали высокую оценку работе создателя противочумной вакцины. В рекомендациях, отправленных в Санкт-Петербург, говорилось, что «лимфа Хавкина» эффективна и спасает жизни. Но из России вновь пришёл отказ. А.П. Чехов, комментируя ситуацию, не скрывая досады, писал: «Насчёт чумы, придёт ли она к нам, пока нельзя сказать ничего определённого… Карантины мера несерьёзная. Некоторую надежду подают прививки Хавкина, но, к несчастью, Хавкин в России непопулярен».
Зато заслуженную популярность учёный снискал в Европе. Королева Виктория пожаловала Хавкину Орден Индийской империи – одну из высших наград Британии. Он стал почётным членом многих европейских научных обществ, удостоился премии Парижской медицинской академии. В Индии Владимир Аронович стал национальным героем, благодарные индийцы назвали его не иначе как «махатма Хавкин». Основанная учёным лаборатория в скором времени стала крупнейшим в южной Азии исследовательским центром в области бактериологии и эпидемиологии. Здесь производилось до 10 тыс. доз вакцины в день, её отправляли на Кипр, Цейлон, Мадагаскар, Китай и другие страны. В 1925 г. лаборатория стала называться Институт имени Хавкина.
В 1915 г. учёный завершил работу в Индии и вернулся в Европу. Последние 15 лет жизни он посвятил общественной деятельности и благотворительности: боролся за права евреев во всём мире, писал статьи об иудаизме, важности сохранения еврейских национальных традиций и языка. В 1926 г., в первый и последний раз после эмиграции, Хавкин приехал в Советскую Россию, в родную Одессу, навестил всех, кто его помнил, и попрощался с ними.
Владимир Аронович был обеспеченным человеком, но жил скромно, даже аскетично. Семью так и не завёл, поскольку считал, что не имеет права подвергать спутницу жизни смертельной опасности, с которой постоянно сталкивался в работе. Своё состояние Хавкин завещал восточноевропейским еврейским общинам. Жизнь учёного завершилась в октябре 1930 г. в швейцарском городе Лозанна, где его и похоронили.
«Всегда, что бы я ни делал, я понимал, что бремя ответственности, которую несёт мой народ, постоянно лежит и на моих плечах, - писал В.А. Хавкин. - Эта мысль была моей путеводной звездой в течение всей жизни».
В заключение заметим, что антибиотики и большие объемы солевых растворов привели к тому, что от холеры не умирают. А санитарные меры способствовали исчезновению эпидемий чумы. Как, кстати, и эпидемий холеры. Так что вакцинация от этих болезней, кажется, ушла в прошлое. Хотя это не отменяет роли и значения великого ученого В.А. Хавкина.

* * *
Привить или не привить?

Заслуги В.А. Хавкина в создании вакцин против двух смертельно опасных болезней и спасении многих тысяч жизней очевидны и неоспоримы. Но с тех пор прошло уже более ста лет, многое изменилось и в мире, и в медицине. И всё больше появляется скептиков, утверждающих, что болезни, некогда называемые «бичом человечества», предотвращают сегодня не вакцины, а независящие от них объективные причины. Вспомним, например, «лейстерский феномен», который до сих пор не могут объяснить даже самые рьяные сторонники тотального вакцинирования.
В 1870–1871 гг. в активно прививаемой от оспы Европе разразилась очередная эпидемия… оспы. Не обошла она стороной и Британию: так, в городе Лейстер заболело около 3 тыс. человек, 358 из них скончались. Горожане задались резонным вопросом: почему не работают прививки, пропагандируемые властями? На улицах начались стихийные массовые протесты против вакцинации, число «протестантов» возрастало с каждым годом. В итоге, в 1886 г., утомлённые бесплодной борьбой городские власти решили прекратить гонения, оставив за лейстерцами право выбора – прививать или не прививать своих детей. За последующие 40 лет количество привитых младенцев в Лейстере составляло в среднем около 5%. Многочисленные эксперты в области здравоохранения возмущались подобным «самоуправством», грозя городу небывалыми эпидемиями. «Остаётся надеяться, что когда грянет катастрофа, правительство увидит, что уроки последней стоит должным образом записать и изучить», - мрачно предсказывал в 1886 г. доктор Д. Mаквейл. Но, к изумлению поборников вакцинации, никакой катастрофы не произошло.
В декабре 1948 г. в British Medical Journal появилась любопытная статья Ч. Милларда, занимавшего должность санитарного инспектора Лейстера в 1901-1935 гг. Он пишет, что за 62 года после отмены обязательных прививок оспа много раз проникала в город, но лишь трижды становилась эпидемией. Первая из них приключилась в 1893 г. Информируя правительство о вспышке болезни, санитарный инспектор Лейстера С. Коупленд (предшественник Милларда на этом посту) осторожно замечает: «Факты, вероятно, показывают, что в этой эпидемии естественная восприимчивость к оспе в отсутствие прививок была, по меньшей мере, не столь велика, как это предполагалось». Отчёт о двух других двух эпидемиях писал уже сам Миллард. Результаты всех трёх вспышек оказались далеко не катастрофическими. Описывая одну из них, Миллард скрупулёзно фиксирует: «53 случая в течение одной недели, а затем отмечались 21, 34 и 48 случаев болезни в течение ближайших трех недель соответственно. Затем вспышка утихла почти так же быстро, как и возникла».
Миллард отмечает два самых важных урока Лейстера. Первый: «Естественная восприимчивость к оспе не так велика, как предполагалась… есть предел ее заразности, и в Лейстере было показано, что она не выбирает в обществе непривитых людей в такой степени, о какой часто заявляется. Ожидалось, что когда оспа действительно появится в Лейстере, она обрушится с особой тяжестью на непривитых детей... Тем не менее, в течение 34 лет, на протяжении которых я был санитарным врачом в Лейстере, в городе заболели оспой 700 человек (тяжелые и не очень случаи), причём среди них оказалось только 12 младенцев в возрасте до года, из которых умерли 3. Кстати, возраст некоторых заболевших, в том числе всех умерших, были ниже границы, установленной законом для прививания, так что эти случаи нельзя отнести полностью к пренебрежению прививками».
Второй урок - эффективность профилактических методов в борьбе с распространением оспы, независимо от прививочной профилактики. «Отсюда, конечно, не следует, что оспа никогда не будет распространяться в непривитом сообществе, но она будет распространяться даже в так называемом очень хорошо привитом сообществе, - пишет Миллард. - Дело в том, что на практике невозможно поддерживать любую общую популяцию в состоянии действительно очень хорошо привитом… Для этого потребовалось бы делать повторные прививки каждому человеку несколько раз в жизни, и это явно невыполнимо». Миллард подчёркивает: всё написанное им не означает, что прививки не оказывали вообще никакого влияния на снижение заболеваемости, речь идёт лишь о степени этого влияния.
В своей статье бывший санитарный инспектор Лейстера приводит любопытную статистику смертности от оспы в городе с 1886 по 1948 гг.: всего 53 смерти, причём с 1908 по 1948 гг. – лишь 2. Более того, отмечает Миллард, опыт Лейстера подтвердился и по всей стране: «К настоящему времени (1948 г. – Д.К.) почти две трети новорожденных не привиты. Однако смертность от оспы также несколько снизилась. За 14 лет с 1933 по 1946 гг. случилось только 28 смертей в популяции, охватывающей около 40 млн человек, и среди этих 28 не было ни одного младенца в возрасте до года. Попутно следует отметить, что за тот же период, как признано официально, произошло не менее 51 смерти от «вакцинии, других последствий вакцинации и поствакцинального энцефалита». Если бы были привиты все новорожденные дети, эти показатели, очевидно, были бы намного выше». Несомненно, заключает автор, в современной Британии уровень жизни, здравоохранение и санитария изменились к лучшему, поэтому «нынешние условия больше не являются благоприятными для значительного распространения оспы».
Так что же остановило натиск оспы – прививки или… само время? Историк медицины А. Коток в своей книге с красноречивым названием «Беспощадная вакцинация» убеждён: тенденция к снижению заболеваемости натуральной оспой чётко обозначилась в развитых странах, начиная со второй половины 1880-х гг., но прививки не имеют к этому отношения. В Европе и США произошло постепенное вытеснение вирулентной разновидности оспенного вируса variola major другой, мягкой её формой - variola minor или аластрим, летальность от которой минимальна.
Коток констатирует: к середине XX в. натуральная оспа практически исчезла даже в тех странах, в которых прививки против неё не были обязательными. Список внушительный - Австралия, Бахрейн, Великобритания, Лихтенштейн, Люксембург, Монако, Оман, США, Уругвай, Франция, Финляндия, Швейцария и т.д. В СССР последний случай заражения был отмечен в 1937 г., в США - в 1949 г. Никто не может сказать однозначно, стала ли причиной исчезновения оспы массовая вакцинация по лекалам ВОЗ или же болезнь, как и многие другие, исчезла сама по себе.
Борьба сторонников и противников прививок продолжается по сей день, приобретя особую остроту после начала вакцинации от коронавируса. И та, и другая сторона выдвигают весомые аргументы в защиту своей точки зрения, ставя людей далёких от медицины перед непростым выбором – привить или не привить? Решение предстоит принимать каждому.